Александр Эткинд Розанов и Соловьев Из книги А.Эткинда "Хлыст. Секты, литература и революция.
Кафедра славистики Университета Хельсинки.
Новое литературное обозрение. М., 1998. с. 178-179.
…Розанов, связанный с Соловьевым многолетними отношениями дружбы-вражды. “Странный. Страшный. Необъяснимый. Воистину — Темный”, — писал Розанов о Соловьеве. “Это был, собственно, единственный мною встреченный за всю жизнь человек с ясно выраженным в нем "демоническим началом". Больше я ни у кого не встречал”(1). В другом месте он формулирует ту же мысль как “ведовское, вещунье начало” Соловьева(2): западный 'демонизм' комбинируется в этих метафорах с отечественным 'ведовством', не входя в противоречие. “Как будто он никогда не ел яблок и вишен. Виноград — другое дело
: ел”. Виноград намекает на Диониса; но более важны для Розанова другие ассоциации: “гениальный Влад. Соловьев едва ли может войти в философию по обилию в нем вертящегося начала”, — пишет Розанов, беря курсивом характерно хлыстовское слово(3). В рецензии на публикацию переписки Соловьева Розанов уточнял: “нет письма, где не кружилась бы в судорожной пляске эта вокабулярная истерика [...]. Точно его что несет. И он хотел бы удержаться за предметы, за идеи своими прозрачными, тонкими пальцами, но точно внутренний вихрь отрывал его от них”(4).Тайна, которую Розанов видел в Соловьеве, приоткрывается в одном эпизоде из розановской книги Апокалиптическая секта. Зайдя в Петербурге в зал некоего “Общества распространения просвещения в духе православия”, Розанов слушает там 'Христа' известного ему хлыстовского корабля. “Ни на кого он так похож не был, как на Владимира Соловьева, которого я видал”, — пишет Розанов. Он использует эту ассоциацию как литературный прием, своего рода аллегорию: рассказывая о хлыстовском пророке, он указывает на Соловьева и говорит о нем то, что не мог бы — по цензурным и этическим причинам — сказать прямо. Соловьев “бывал необыкновенно красив”; но хлыст был “несравненно красивее Соловьева”(5). Содержание речи хлыстовского лидера Розанов пересказывает так, что создается ясное ощущение близости его слов к самой сути учения Соловьева: “раньше, чем толковать Писание, надо полюбить Христа”(6). Не один Розанов связывал Соловьева с хлыстовством; “потомком” хлыстов называл Соловьева в своих лекциях 1920-х Бахтин(7).
На том собрании хлыст одержал победу над дискутировавшим с ним миссионером. “Перед ним по духовному опыту, по силе таланта миссионер оказался учеником”. Розанов комментирует от себя, но перед нами вновь встает образ Владимира Соловьева: “В хлыстовстве есть несомненно присутствие фаустовщины, запросов глубоких, порывов страстных, решений оригинальных”(8).
В. Розанов. Мимолетное. 1915 год. — Впервые опубликовано в: Русская идея. Составитель М. А. Маслин. Москва: Республика, 19 92, 288.В. Розанов. Автопортрет Вл. С. Соловьева. Публикация В. Г. Сукача — Общественная мысль. Исследования и публикации, Москва: Наука, 1989, 1, 244. В. Розанов. Мимолетное. 1915 год, 288, 268. Розанов. Автопортрет Вл. С. Соловьева, 235.Розанов. Апокалиптическая секта (хлысты и скопцы). Петербург, 1914, 89. Там же, 92-95. Бахтин. Лекции об А. Белом, Ф. Сологубе, А. Блоке, С. Есенине (в записи Р. М. Мирской). Публ. С. Г. Бочарова — Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1993, 2—3, 139.Розанов. Апокалиптическая секта, 95.